От aloh Ответить на сообщение
К vladvitkam Ответить по почте
Дата 06.05.2007 01:23:22 Найти в дереве
Рубрики Межвоенные конфликты; Версия для печати

наверо ответ всем кто спрашивал о криминале

>Что Вы там такого "ужасного" нашли?
>Как так?
>>О нем что либо известно?
>
>Если это тот, про которого я думаю, то вполне вменяемый человек, очень много работал в архивах.
>Что такого криминального Вы нашли в диссере?

Добрый день.
Никого ни хочу обидеть и вполне готов предположить, что человек просто не умеет писать тексты авторефератов своей диссертации, в результате чего автореферат не отражает смысла его работы. (Научный руководитель тогда куда смотрит?) Но передо мной конкретный документ, от него я и танцую.
Историография
В разделе историография идет анализ только советской литературы, западная даже не упоминается. Советская литература ранних этапов разбирается только на соответствие идеологическим клише. Из автореферата следует, что автор не предает ей большого значения. Таким образом, выносится два крупных пласта историографии за пределы работы.
Современная отечественная историография делится на "традиционалистскую", Суворова и остальных. Последняя не разбирается по взглядам, а только констатируется ее наличие. Иначе говоря, разбор деяний предшественников не способствует ни в коей мере постановке задач собственного исследования. В то же время такая тема, как «представления советского военно-политического руководства о будущей войне, и по сей день остаётся почти неисследованной.» Сделанный вывод из вышеперечисленного вполне логичен.
Источники
Здесь та же ошибка, что и в историографии. Из представленных материалов совершенно не следует насколько они «необходимо и достаточно» раскрывают поставленную тему. Иначе говоря, насколько эти комплексы документов едины и непротиворечивы, с одной стороны, и отсутствуют ли другие комплексы источников, которые меняют полученную картину. Более того, анализ приведенных комплексов материалов говорит, что другие комплексы также существуют. Для примера возьмем материалы фонда 31983 «Управление боевой подготовки РККА». В автореферате он приведен как источник по анализу маневров и учений красной армии в 30 годы. При всей ценности и незаменимости сохранившихся в нем материалов, надо признать, что они отложились очень неравномерно. Это связано с историей реорганизаций данного управления. Крупный комплекс документов охватывает период с конца 1932 по 1934 гг. В середине существует крупная лакуна, и количество материалов постепенно увеличивается только с конца 1930-х годов, конкретно с 1938 года. Полностью отсутствуют чрезвычайно ценные для рассматриваемой темы материалы конца 20 годов, так как в этот период данного управления просто не существовало. Даже в тот период, за который в фонде имеются крупные комплексы документов, они не представляют полноценной выборки, и требуют привлечения материалов, сохранившихся в фондах округов.
Для раскрытия темы автор обращается еще к одному комплексу документов - материалам личных фондов военно-политического руководства. Им проанализированы фонды Сталина, Жданова А.А., Ворошилова К.Е. При всей важности мнения этих политиков для выработки позиции советского руководства, их личных материалов явно не достаточно для анализа. В том случае, если личные фонды представителей советской военной элиты автору недоступны по разным причинам, они могут быть заменены, а иногда и реконструированы материалами, сохранившимися, в коллекциях военных округов за рассматриваемый период.
В виде мелкой шпильки: удивляет неупоминание в автореферате воспоминаний М.В.Захарова.
Большим недочетом стоит считать отсутствие анализа мобилизационных материалов этого периода (если такой анализ присутствует в самой работе, он должен быть вынесен и в автореферат). Отсутствует и разбор материалов, относящихся к реформированию Красной армии в конце 30-х начале 40-х годов. Отсутствует анализ материалов имеющих отношение к работе Генерального штаба как органа планирования будущей войны.
Перечисленные недочеты обращают на себя внимание в связи с тем, что организация, в которой проходит защита кандидатской диссертации, имеет большие традиции именно источниковедческого анализа и изложения его на страницах, как диссертаций, так и авторефератов.
Постановка задачи работы
В автореферате поставлены следующие задачи работы, направленные на раскрытие темы:
• определена внутренняя структура образа будущей войны;
• выявлены базовые (статические, неизменные) положения образа будущей войны;
• исследована динамика образа будущей войны;
• выявлены наиболее значительные индивидуализации образа будущей войны в представлениях отдельных деятелей;
• проанализированы истоки существовавших представлений;
• определена степень адекватности представлений о будущей войне.
Обращает на себя внимание глобальность поставленных тем, требующих для своего адекватного раскрытия практически полного анализа внешней политики СССР и военного строительства этого периода. Для раскрытия этих тем необходимо проанализировать влияние на выработку представлений о будущей войне внутрипартийных столкновений и разногласий в военной среде. Необходим анализ влияния репрессий 30-х годов. Требуется разобрать формирование и складывание различных учреждений, отвечающих за выработку военной политики (Генерального штаба, наркомата обороны, административно-мобилизационного управления, ОГПУ, Министерства иностранных дел). Необходим подробный анализ развития советской военной науки. Без всего этого цели работы в том объеме, в каком они поставлены, раскрыты быть не могут.
Методика исследования
Этот раздел может вызвать только крайнее удивление. Автор пишет: «Военно-политическое руководство СССР в данном исследовании понимается как коллективный субъект, обладающий коллективным сознанием и волей и несводимый в полной мере к индивидуумам, его составляющим».
По отношению к такой эпохе, какой были 30 годы, это высказывание не может быть правомерным ни в коем случае, или, по крайней мере, оно должно быть серьезно доказываемо. Закладывание изначально, в методику положения о единстве советского руководства как основы для всего дальнейшего исследования сводит ценность предложенной работы на нет, так как понижает роль внутренних конфликтов в выработке представлений о будущем военном конфликте.
Некоторое удивление вызывает высказывание о новизне работы: «Проведённое исследование показало, что представления военно-политического руководства СССР о будущей войне составляли субъективную основу принятия решений по подготовке к войне, определявшую в том числе и практические мероприятия.» Иначе говоря, в результате работы автор определил, что советское руководство готовилось к войне, сообразуясь со своими представлениями о ней :-((((( А с чем еще руководство, находясь в трезвом «коллективном уме» и крепкой «коллективной памяти» должно было сообразовываться?
Не меньшее удивление вызывает и развитие этого тезиса: «Советское военное строительство и военное планирование на протяжении 1920-х — 1930-х гг. было напрямую обусловлено не только конкретно-историческими условиями, но и существовавшими представлениями о будущей войне.»
Основное содержание диссертации
Глава 1.
Представляется спорным тезис автора:
«Если на рубеже 1920-х ― 1930-х гг. мировая революция представлялась советскому руководству как неизбежная реакция международного пролетариата на сам факт войны «империалистов» против СССР (хотя вопрос о масштабах рабочего движения в странах ― противницах Советского Союза в случае войны и вызывал определённые сомнения), то к концу 1930-х ― началу 1940-х гг. революция рассматривалась скорее как результат победоносного наступления Красной армии».
В конце 20-х годов говорить о единой внешней политике Советской власти и о грядущей мировой революции здесь представляется маловероятным. Как известно, существовали серьезные расхождения в политике и шагах МИД и взглядах на ситуацию «Коминтерна». Правые боролись с левыми и со Сталиным, который ну никак не поддерживал теорию перманентной революции». Тезис о «мировой революции» к концу 30 годов, как то же вызывает удивление (Тезис а не лозунг на митинге). Вряд ли автор нашел в материалах Генерального штаба разработки о характере будущей войны, основанные на самой возможности мировой революции.
Крайней новизной веет от мысли автора: «В начале десятилетия состав потенциальных противников был обусловлен скорее чисто идеологическими соображениями, чем конкретно-исторической ситуацией; как следствие, вероятными противниками СССР считались практически все капиталистические государства, и прежде всего т. н. «великие державы», а также молодые государства ― непосредственные соседи СССР на западе («лимитрофы»). Главным противником в разное время считалась то Великобритания, то Франция, но это не имело принципиального значения.»
Иными словами, предполагается отсутствия анализа советской элитой реального положения дел. Доказательство этого тезиса предполагает обоснование наличие не соответствия между разведывательной информацией, поступавшей к советскому руководству, и реальных шагов предполагаемых противников. Другой вариант: неприслушивание руководства к людям, которые эту информацию собирают. Требуется доказать отсутствие агрессивных намерений у соседних государств, их эволюции в опасном для Советского государства направлении, невозможность поддержки мелких соседей крупными государствами, например Францией или Англией, в случае конфликта. Видимо предполагается невмешательство Японии в интересы Советского государства в районах примыкающих к КВЖД. Требуется подробный и тщательный анализ механизма принятия решений, что, по-видимому, предполагается и сделать в первой части второго раздела первой главы. Особенно умиляет мнение автора, что для советского руководства (всего целиком) не было разницы в том, кто на него нападет Франция или Англия, страны, которые придерживались совершенно разных подходов к ведению войны. Вызывает крайнее удивление представление автора о том, что он нашел документы, из которых следует, что Япония начала рассматриваться как реальный противник только в конце 30- х годов. Анализ представлений о внешней политике конца 30-х годов, по-видимому, сводится к утверждению: «Однако стойкое недоверие к западным демократиям привело к тому, что даже в 1940 г. в качестве вероятного противника продолжала рассматриваться также и Великобритания». Видимо автору неизвестно, что в связи с заключением пакта «Молотова-Рибентропа», находящаяся в состоянии войны с Германией Англия весьма реально рассматривала возможности бомбардировки Бакинских месторождений союзника Германии Советского Союза или действия десантов в Финляндии. При этом основное, что надо было сделать, а именно, выявить влияние внешнеполитического фактора на механизм принятия решений советским руководством, в автореферате скромно упущено. Остается надеяться на наличие этого в диссертации. Да, в начале главы декларируется что «Первая глава диссертации посвящена политическим аспектам образа будущей войны, то есть, прежде всего, политической составляющей советской военной доктрины». Где имеют место быть внутриполитические аспекты (которые вроде тоже как бы должны относиться к политическим) остается только догадываться.
Вторая глава посвящена стратегическим и военно-техническим составляющие образа будущей войны (вот так вместе).
Первый параграф посвящен состоянию военной науки. Тема, которая пожалуй наиболее интересна мне лично. Из дальнейшего следует, что он под состоянием науки понимает не борьбу теорий, взаимоотношения их носителей, складывание школ, направлений, влияние немецкой, английской, и французской военной мысли, влияние анализа опыта первой мировой или гражданской войн на отдельных представителей отечественной науки и прочее и прочее, а общий и единый набор тезисов некой единой науки того периода о будущей войне. Надеюсь, автор пошутил, как это комментировать я не понимаю. :-((((( Дискуссионным у него является только вопрос о позиционном или маневренном характере войны. Почему-то автор относит теорию глубокого боя и глубокой операции к разработкам о начальном периоде войны. При этом мобилизационные проблемы и их разработка у него не упоминаются. Почему остается, по-видимому, только догадываться. Может он их путает? Анализ из первого параграфа плавно перетекает во второй, где опять анализируется теория глубокого боя и глубокой операции, на которых был построен ПУ РККА 36. Из автореферата не видно, разбираются ли более ранние уставы. Но теория глубокого боя и операции рассматривается как нечто единое и непротиворечивое, что для человека ознакомившегося с материалами фонда 31983, как-то странно. Не рассматривается ее соотнесение с теорией последовательных операций (или просто в автореферате о подобной глупости умалчивается). Скромно умалчивается о ведении понятия операция как такового и причинах подобного введения, разделения оперативного искусства и стратегии. Автор почему-то считает представления о ведении войны, разработанные на основе новых взглядов старой концепцией «сокрушения» и пишет о выборе ее по политическим мотивам. Этот крайне спорный тезис нуждается в диссертации в очень четком подтверждении. По-моему, не менее одной главы очень серьезной работы с привлечением кучи как наших, так и зарубежных источников. (Одно влияние фон Секта на разработку соответствующего видения стратегии в 20-е и 30-е годы займет не мало места.) Очень странным представляется тезис о сбалансированном развитии РККА до внедрения новых взглядов и полная несбалансированность после их введения.
Полностью игнорируется влияние реальной ситуации в РККА в середине 30-х годов на выработку стратегических взглядов, по крайней мере, в автореферате об этом не упоминается, видимо как о несущественном.
Третья глава посвящена непосредственно предвоенному периоду.
Здесь спорными предполагаются тезис автора: «Поскольку в указанных редакциях стратегического плана предполагается, что Красная армия должна упредить противника в развёртывании главных сил, напрашивается вывод, что начало войны по инициативе СССР представлялось не только допустимым, но и желательным; в противном случае трудно предположить, чтобы советской стороне удалось упредить в развёртывании германскую, обладавшую более развитой железнодорожной сетью на более компактной территории». Ускорение развертывания было возможно разными способами при наличии времени на переговорный процесс конфликтующих СССР и Германии.
Логика отсутствует и в дальнейшем анализе. Так утверждается что анализ приказов изданных 21–22 июня 1941 г., показывает, что, столкнувшись с непосредственной угрозой нападения немцев в течение ближайших суток, советское руководство перешло к импровизации, отвергнув ранее принятые планы, в том числе и планы прикрытия границы. На этом основании, автор утверждает, что планы прикрытия гос. границы фикция и планов на случай немецкого нападения просто не существовало. А как оно их могло не отвергнуть, если к 22 июня стало ясно, что СССР безнадежно проиграла стадию развертывания и в неразвернутом состоянии противостоит развернутому агрессору. Это естественно планами не предусматривалось. Двумя строками выше автор приводит кусок, из которого очевидно, следует, что советское руководство считало необходимым и для Германии некий период развертывания сил, который естественно будет раскрыт советской разведкой.
Почему-то в автореферате диссертации не затрагивается проблема строительства оборонительных сооружений и их роли в планировании будущей войны, проблема припятской области. Не указано, что в диссертации разбирается влияние присоединения западных областей на представления военного руководства о характере будущей войны, ее конфигурации. Не затронута осмысление возможности войны на два фронта и многие другие вопросы, которые вставали перед советским руководством при планировании характера будущего конфликта. Не указывается, что в работе разбирается роль анализа опыта иностранных конфликтов (Испания, Китай, вторжение немцев в Западную Европу), и собственных войн на формирование представлений о будущей войне.
Второй раздел третьей главы посвящен оценке военным руководством подготовки своей армии к войне.
Автореферат не дает возможности, отследить насколько основательно и конкретно автор рассматривает оценку уровня подготовки личного состава РККА в 30 годы. Из предложенной работы не ясно почему столь долго осознаваемое плачевное состояние не было ликвидировано в течении, столь продолжительного времени.
Выводы
Вцелом работа выглядит очень сырой, поверхностной и спорной (последнее нормально). Замах получился на рубль (пару докторских), а удар на копейку или меньше.