|
|
От
|
Katz
|
|
|
К
|
All
|
|
|
Дата
|
23.06.2006 13:04:47
|
|
|
Рубрики
|
1936-1945 гг.;
|
|
Статья из местной прессы к 22 июня
День раздела времени \\ Экспресс TV (Донецк) № 25 от 22 июня 2006 г.
Сообщение агента из Берлина (не позднее 16 июня 1941 года): «Источник, работающий в штабе немецкой авиации, сообщает: 1. Все военные мероприятия Германии по подготовке вооруженного выступления против СССР полностью закончены, и удар можно ожидать в любое время. 2. В кругах штаба авиации сообщения ТАСС от 6 июня восприняты довольно иронически. Подчеркивают, что это заявление никакого значения иметь не может...»
Из заграничного донесения агента по кличке Кармен: «19 июня 1941 года второй секретарь немецкого посольства фон Вальтер, встретив сотрудницу американской дипломатической миссии, сказал ей буквально следующее: «Я сожалею, что дезинформировал вас, указав на 17 июня в качестве даты вторжения. Нападение состоится 21 июня». Американка уверена, что немец предупредил о нападении Германии на СССР. Она, многозначительно глядя на меня, прибавила: «Все уже устали предупреждать русских!..»
Реакция Кремля на подобные донесения оказалась на удивление быстрой: «В последнее время многие работники поддаются на наглые провокации и сеют панику. Секретных сотрудников Ястреба, Кармен, Алмаза, Верного за систематическую дезинформацию стереть в лагерную пыль как пособников международных провокаторов, желающих поссорить нас с Германией. Остальных строго предупредить». Подпись: «Лаврентий Берия. 21 июня 1941 г.». Это распоряжение от начала войны отделял всего один день...
...Война пришла в Киев рано утром 22 июня. Так появилась популярная песня: «22 июня, ровно в четыре часа, Киев бомбили, нам объявили, что началась война...» В действительности же первый авианалет на Киев гитлеровцы совершили еще раньше. Уже в 3 часа 25 минут первые вражеские бомбы были сброшены на авиационный завод №43 (нынешний «Авиант») в Святош и -но и на завод «Большевик» на Шулявке. После бомбардировки в Киеве появились мерные потерпевшие. На «Большевике» были убиты несколько рабочих и ранен начальник цеха завода Петр Евтухов. В другие уголки города война пришла чуть позже.
Многие киевляне, которые в воскресенье после напряженной рабочей недели просыпались в начале восьмого утра, услышали взрывы бомб, которые доносились со стороны военного аэродрома в Жулянах.
Сведения об этом налете имеются в оперативном донесении №02 штаба ВВС Юго-Западного фронта от 23 июня 1941 года: «22.06.41... 36-я авиадивизия прикрывала город Киев от воздушного налета. Аэродром Киев в 7.05 был атакован 19 ХЕ -111 с высоты 2000 м. Убиты 32 и ранены 34 рабочих, строителей и колхозников. Произведено 3 полка-вылета, израсходован один боекомплект патронов. Потери: один И-16 на развороте свалился в штопор - самолет разбит, летчик убит, один самолет И-16 сел вынужденно из-за отсутствия горючего».
Все 1418 дней этой наиболее кровопролитной в истории человечества войны были чрезвычайно напряженными и трудными, но все же больше всего запомнились ее первый и последний дни. И каждый человек воспринимал их по-своему, как фрагмент пестрой мозаики, которая составляла всеобъемлющую картину войны.
Воспоминания инженера Федора Пигидо-Правобережного: «В воскресенье, 22 июня, когда началась война, мне предстояло присутствовать на совещании по вопросам дипломного проектирования студентов, и я выехал в институт в шесть часов утра. Возле Бессарабки я увидел, что люди смотрят на группу самолетов, которые на довольно значительной высоте летят на запад. Далеко позади этих самолетов видны дымовые кольца от разрывов шрапнельных боеприпасов. Это немного удивляло: зачем же еще и обстрел? Далеко ли до несчастного случая? Все мы до такой степени привыкли ко всякого рода военным упражнениям за последний год, к почти ежедневным «воздушным тревогам», что ни у кого не появилось даже мысли, что это уже и есть давно ожидаемая война».
Чрезвычайно сильное впечатление произвел этот день и на 24-летнюю Валентину Борщевскую, которая работала воспитательницей в детском доме: «22 июня 1941 года я проснулась от сильных толчков и взрывов авиабомб. Я быстро собралась и поехала на свою работу в детский дом для испанских детей, который находился в Святошино. Там находилось 105 воспитанников, родители которых погибли в огне гражданской войны, что полы хала в Испании во второй половине 30-х годов. В 12-м часу дня по радио услыхала выступление Вячеслава Молотова с заявлением советского правительства по поводу внезапного нападения фашистской Германии на Советский Союз. В июньский день летнего солнцестояния, в самую короткую ночь года, война догнала их далеко за пределами Испании - на земле незнакомой Украины, которая впоследствии стала для многих испанских детей второй родиной... Поскольку немецкие бомбардировщики постоянно пролетали над территорией детдома во время налетов на Киев, здесь срочно установили зенитные орудия, чтобы отбивать воздушные нападения на город. Воспитатели вместе с детьми сразу же начали рыть щели для спасения от осколков авиабомб. Настроение у большинства воспитанников было подавленное. Уже через несколько дней после начала войны в Киеве появились первые беженцы из Западной Украины, которые бежали из-за наступления немцев от самой границы».
В трагический день начала войны свое первое и последнее письмо из действующей армии написал близким красноармеец Леонид Красиков: «Привет из Киева; 22 июня 1941 г. Здравствуйте, дорогие Маша, Вова, Надя! Привет всем родным и знакомым. Сегодня знаменитый день. В 4 часа враг нарушил нашу границу. Это невиданное зверство. Но враг просчитался, он будет бит на его территории. При этом я, Маша, прошу тебя не расстраиваться и держать себя спокойно и успокаивать остальных, которые панически настроены..-. А также прошу не беспокоиться насчет меня. Это лишняя затрата здоровья, которое еще нужно. Будьте бодры и укрепляйте трудовую дисциплину. Надо серьезно учитывать настоящую обстановку, Красной Армии требуется много всяких вещей для борьбы с врагом...» Следы Леонида затерялась в пламени войны...
Боевой офицер-фронтовик Петр Чаплин после войны вспоминал: «Нападение врага застало нас непростительно врасплох. Командиры в отпусках. Оружие в глубокой консервации на складах. Техника разобрана. Бензобаки самолетов на промывке... Войск наших на западном участке было много. Физическая закалка, выносливость и моральный дух воинов были на высоте. Особенно хорошей боевой подготовкой, выучкой отличались наши младшие командиры. Здесь заслуга наших полковых школ... Но наша боевая сила, мощь (а она была) не нашла должного применения, не была разумно и вовремя пущена в дело. Пока «Иван искал шапку», враг рушил, громил, резал, кромсал участки нашей, если можно так сказать, «обороны», вторгаясь в глубь страны. Наши воины дрались отчаянно, смело, насмерть. Вступали в рукопашные схватки, разили пулей, штыком, прикладом. Вгрызались в фашистов зубами! И такие случаи были. Но это - эпизоды. Общая картина складывалась трагически, не в нашу пользу. Враг был вооружен до зубов. Немцы ,с автоматами, а мы зачастую с учебными винтовками, и то одна на двоих... В отчаянии негодовали: «Где командование?! Куда смотрит?!» Иные не выдерживали, роптали, робко вопрошали: «Неужто измена?» Стиснув зубы, с болью в сердце, мы отходили, отступали, теряли своих друзей, приносили многочисленные жертвы»...
Анализируя -чрезвычайно трагическое начало войны, маршал Советского Союза Георгий Жуков пришел к убеждению, что если бы Красная Армия встретила нападение врага организованно и в полной боевой готовности, то с самого начала ход боевых действий на советско-германском фронте был бы совсем иным. Немцы никогда бы не углубились так далеко в пределы страны, достигнув берегов Волги, если бы не так называемое «внезапное» нападение врага, которое даже теоретически невозможно было подготовить абсолютно тайно...
...Допустив роковую ошибку, Сталин, говорят, пережил невероятное потрясение, полностью утратив на некоторое время душевное равновесие и способность руководить страной. Сразу же после нападения Германии на СССР Жуков, разбудив его, доложил о налетах вражеской авиации на Киев, Минск, Севастополь, Вильнюс и другие города. После доклада начальник Генштаба переспросил Сталина: «Вы меня поняли, товарищ Сталин?» Тот тяжело дышал в трубку и ничего не говорил... Возможно, в его сознании промелькнул текст поздравительной телеграммы Адольфа Гитлера в день шестидесятилетия Сталина, которое торжественно отмечалось перед войной. «Господину Иосифу Сталину! Ко дню Вашего шестидесятилетия прошу Вас принять мои самые сердечные поздравления. С этим я связываю свои наилучшие пожелания. Желаю доброго здоровья Вам лично, а также счастливого будущего народам дружественного Советского Союза», - написал Гитлер. Какое счастливое будущее имел в виду фюрер, стало окончательно ясно лишь после вероломного нападения нацистов на СССР и особенно во второй половине трагического 1941 года...
Антон ЗБАНАЦКИЙ