Салют!
Тут много украинских (и не очень) товарищей упражняются в привязывании событий к месту. Достигнуты большие успехи. Но это по 1941-1942... Вот, наткнулся на подробное описание боя за Жмеринку. Появилось желание узнать, насколько сейчас сохранилось пространство между кладбищем и станцией, где разворачиваются события.
Подсказывают, что дело было 8/VII-19 г.
Из автобиографии б. курсанта Киевских военно-инженерных курсов:
«Стало известно, что Петлюра в Жмеринке формирует новые части из старых опытных солдат и в любой момент может усилить свой фронт. Только поздно вечером нам объяснили нашу задачу: пройти по тылам Петлюры, захватить станцию и город Жмеринку. Рано, чуть свет, нас подняли, быстро покормили и отправили походом вдоль линии фронта. В те времена фронт простирался на 2-3 км по обе стороны железной дороги, по которой курсировали бронепоезда с нашей стороны и со стороны петлюровцев и вели переодический обстрел шрапнелью окопов противника. Пройдя несколько километров вдоль линии фронта, мы повернули в тыл петлюровцам в направлении Жмеринки. Сначала двигались цепью, а затем построились в походные колонны по четыре и по проселкам продолжали движение. Патронов у нас было много, в вещевых мешках у каждого курсанта 4-5 ручных гранат. На двуколках пять станковых пулеметов и ни одного орудия. Сначала за нами связисты тянули линию связи. Но потом стало известно, что их зарубил петлюровский разъезд. А наше движение они проворонили. В нашем отряде не оказалось ни одного грамотного командира, старым офицерам не доверяли. Командовал отрядом старый солдат, в тактике он был не силен, что обнаружилось позднее. Жара усиливалась, а нам пришлось прошагать без предварительной подготовки 60 км. Это была очень тяжелая нагрузка, воды в баклажках не хватало, в каждом селе набрасывались на колодцы и часто выпивали воду полностью. Население встречало нас очень тепло, хозяйки угощали молоком, фруктами (был июль месяц). Небольшой привал – и снова поход. А на спине гимнастерки белые от пота. Движение колонны происходило без военных приключений. В одном месте, правда, вдали в стороне от нашего движения показались какие-то скопления, которые даже в бинокль не были опознаны. Все рассыпались в цепь и залегли. Разведка (к отряду было прикомандировано десять верховых) выяснила, что там паслось стадо коров. Поход продолжался. Поздно вечером мы подошли к станции Жмеринка и расположились в двух километрах от города. Станция и город были залиты огнями. Но мы так устали, что тот, кто залег на траве, тут же и уснул. Я был назначен для взрыва железнодорожного полотна (в Жмеринке находилось три бронепоезда), но заснул, и в темноте меня не нашли и не разбудили. Отряды ночью разобрали один путь, а на Проскуров и другие пути остались неповрежденными. Наступило утро, а нас никто не обнаружил. Тут и в дальнейшем сказалась тактическая неграмотность нашего командования. В этих условиях при отсутствии артиллерии нужно было скрытно захватить главные пункты города: здес был Петлюра со своим штабом. А наш командир сделал вот что. Установил на расстоянии 0,5 км все пулеметы и открыл огонь по городу. В городе началась паника. Офицеры-петлюровцы в одном белье выскакивали из домов и мчались куда глаза глядят. А мы стояли без движения. Через полчаса петлюровцы пришли в себя и начали организовывать оборону, а сам Петлюра на одном из бронепоездов удрал в направлении на Проскуров. Один бронепоезд попал на разобраный путь, сошел с рельс, и его личный состав бросил поезд. А там было много боекомплектов, артиллерия, пулеметы. Из пулеметов, установленных на крышах домов, петлюровцы открыли по нам огонь, с бронепоездов открыли артиллерийский огонь, и только теперь наш командир приказал наступать. Но было бесполезно, момент для наступления был упущен. Наша цепь откатывалась в ближайшую лощину, а многие уснули в картошке по пути к Жмеринке. В лощине кто-то предложил начать наступление из-за кладбища, которое было на нашем правом фланге. Это кладбище прикрывало наступающий отряд от обстрела пулеметов противника. Примерно треть отряда под командованием командира отряда начала снова наступать, а петлюровцы прекратили пулеметный огонь, полагая, что мы разгромлены. От кладбища улица шла к станции, и здесь мы серьезного сопротивления не встретили. Петлюровцы, услыхав стрельбу со стороны кладбища, быстро ушли с пулеметами на станцию, открыв возможность наступления оставшимся курсантам. По переулкам мы подошли к станции. В Жмеренке выход из станции, построенной на возвышенности, проходил вдоль каменного парапета параллельному пути длинною около 250 м. На одном конце, ближе к станции, петлюровцы установили пулемет. На другом, у выхода в город, был установлен наш пулемет. Когда стрелял пулемет петлюровцев наши прятались за углом. Как только тот пулемет замолкал, начинал стрелять наш. И так по очереди велась стрельба, по существу, бесцельная. А в узеньком переулке сосредоточились наши курсанты. Один из них, Хмельницкий, как только замолк пулемет петлюровцев, бросился в атаку с криком «ура» но тут же был убит выстрелом из винтовки. Создалось очень тяжелое положение: нас могли окружить с фланга и всех уничтожить. Я предложил своему приятелю, Митницкому, пройти со мной и посмотреть, что делается на соседних улицах. Пожошли мы к ближайшему перекрестку – никакого движения. Решили пойти по улице вправо: вдали виднелся какой-то парк (парк им.Шевченко). Прошли до ворот парка, впереди перед парком был закрытый киоск. Я ему предложил посмотреть, что дальше в парке, а сам решил наблюдать за улицей, по которой петлюровцы могли окружить нашу группу. Митницкий ушел в парк, а я медленно стал возвращаться в сторону нашей группы. Винтовка на предохранителе с досланным патроном. Вдруг из прохода между почтой и соседним зданием появляется прямо против меня петлюровский офицер с наганом в одной руке и шашкой в другой.
За ним показались солдаты-петлюровцы, двигающиеся следом за офицером по одному из-за узости прохода. Здание почты расположено в удалении от улицы метров на тридцать и отгорожено от улицы проволочным забором в один ряд. Я оказался как раз против выходящих петлюровцев на другой стороне этой улицы метрах в сорока от них. К счастью, они меня сначала не заметили. Все, что я начал делать, я делал инстинктивно, не раздумывая. Ясно, что убежать от них мне не удастся. Я снимаю затвор винтовки с предохранителя, и можно стрелять. А я выбрасываю досланный патрон и досылаю в ствол другой. Тут, при щелчках затвора, они меня заметили, но уже набежало около десяти солдат. Услыхав щелкание затвора, они начали кричать идущим сзади «назад». Я выпускаю один за другим четыре патрона, а тем временем они все исчезли в проходе. Только теперь я пришел в себя. Что я сделал? Выстрелил четыре патрона, пятый лежит на дороге рядом – и ни одного убитого или тяжело раненого противника. Правда, угроза окружения всей группы ликвидирована в самом зародыше. Но кроме выстреленных гильз никаких следов появления петлюровцев. Я снова зарядил винтовку пятью патронами и стал ждать Митницкого, который ушел в парк. Когда он подошел, я рассказал ему все, что произошло, и мы решили доложить об этом командиру. После этого улица и парк стали охраняться нашими бойцами, и теперь угроза окружения отпала. Вскоре петлюровцы убрали свой пулемет с прохода и оставили вокзал совсем. Появились остальные курсанты, часть которых спала в картошке на подступах к станции Жмеринка. На платформе появились местные жители, в основном молодежь и «перекупки», торгующие семечками, пирожками и другими продуктами. А время от времени появлялся бронепоезд петлюровцев и открывал огонь шрапнельными и фугасными снарядами по перрону. Одной женщине, торгующей семечками, снаряд угодил в голову; были раненые.
Мы считали, что наша задача выполнена, так как путь для бронепоезда, обстреливающего перрон был разобран. Но вдруг из-за рощи, расположенной в той стороне Жмеринки, где мы начинали наступать, но левее, послышалась бешенная стрельба из винтовок. Что это могло быть? Там наших войск не было. Командир посылает меня и еще четверых курсантов выяснить причину стрельбы. Мы подошли к этой рощи, но со стороны города. Стрельба по другую сторону рощи продолжалась. Решили подождать. Через некоторое время, минут через десять, от рощи в сторону кладбища, из которого мы начали наступать, появилась цепь петлюровцев во главе с верховым офицером. Я стрелял довольно метко, но удаление цепи было более 0,5 км. Я начал целиться и стрелять по офицеру, остальные мои товарищи наблюдали за моей стрельбой. Первый выстрел дал недолет метров десять, что было заметно по облачку пыли, поднятому пулей. Второго выстрела я уже не обнаружил, но перед этим я ввел поправку в прицельную рамку. Верховой петлюровец слез с коня и повел его на поводу. После десятка выстрелов эта цепь, не дойдя до кладбища, куд-то исчезла. Мы постояли еще минут двадцать и пошли на вокзал, доложили командиру, что происходило перед нами. Вскоре появился разведывательный аэроплан наших основных сил и получил сигнал о занятии нами Жмеринки. К темноте наши основные силы оказались в Жмеринке. По-видимому, петлюровцы, воевавшие на фронте, услыхали пушечную стрельбу в глубоком тылу и быстро ушли с фронта, освободив даже железную дорогу».
