>А вот мне знакомый технарь (Ил-2) рассказывал, что летали на американском Б-95/Б-10 на Б-70 летал только У-2.
Про Б-70 только для У-2 - например у Вершинина есть:
К сожалению, этого нельзя сказать о бензине. Нехватка горючего ощущалась остро. Ведь доставка его через пролив на Керченский полуостров и в Крым была крайне затруднительной. Не так-то просто возить горючее под огнем противника. А расход был очень велик: за три первых дня операции (11 — 13 апреля) полкам потребовалось 1270 тонн высокооктанового бензина и 151 тонна бензина марки Б-70 (для самолотов По-2).
А вот то что Ил-2 летал на Б-95/Б-100 - это врядли, потому как из цитаты из "Самолётостроения" ясно что на начало войны у нас бензина с ОЧ выше 90 не было, а Ил-2 как-то летали.
Возможно механик имел в виду что бензин для Ил-2 получали смешивая ленд-лизовский Б-100 с нашим Б-78(или даже Б-70) - такое было.
есть про бензин.
Типа - идет низкооктановый, и приходиться добавку туда делать для улучшения.
Помню, уже на конечной стадии подготовки к наступлению ко мне прибыли весьма озабоченные, даже встревоженные генералы Кириллов и Ребров. Они доложили, что для обеспечения боевых действий воздушной армии в операции получено несколько десятков тысяч тонн бензина, но контроль показал, что во всех партиях горючего октановое число на две-три единицы ниже, чем указано в паспортах. Для доведения его до кондиции требуется несколько эшелонов изооктана, а центральные органы снабжения отказались удовлетворить заявку, ссылаясь на то, что годится и такой бензин, раз на нем проводились экспериментальные полеты. По докладам летчиков, тяга двигателей обеспечивала взлет и полет на всех режимах, цвет пламени на выхлопе был без особенностей и т. д. На этом основании генералам Кириллову и Реброву предлагалось принять доставленное горючее без каких-либо претензий.
Но ведь скоротечный эксперимент не позволял сделать объективный вывод о возможных последствиях длительного применения низкооктанового бензина, да еще на форсажных [200] режимах. Через 20—30 часов работы моторов пришлось бы снимать нагар с поршней, то есть прекратить полеты во- всей воздушной армии на самой решающей фазе наступательной операции. Допустить такое положение мы не могли. Работники центрального органа снабжения больше всего упирали на необходимость экономии дорогостоящего и дефицитного изооктана. Слишком дорогой могла оказаться цена нашей покладистости, а вернее, неграмотной эксплуатации авиационной техники.
Я подробно доложил наши соображения члену Военного совета фронта генералу К. Ф. Телегину. Константин Федорович внимательно разобрался в этом вопросе и полностью нас поддержал Кажется, удалось убедить в справедливости нашей позиции и снабженцев. Но тут возникло новое осложнение: оказалось, что показания нашего армейского октаномера на две единицы расходятся с показаниями прибора, привезенного из Москвы. А до начала операции осталось всего несколько дней...
......
Тут меня позвали к телефону. Снова звонил генерал-лейтенант К. Ф. Телегин. Голос его был прямо-таки ликующий:
— Поздравляю, Сергей Игнатьевич! Верховный Главнокомандующий приказал выделить изооктан и в течение двух суток все горючее привести в соответствие с требованиями.