|
|
От
|
badger
|
|
|
К
|
Fishbed
|
|
|
Дата
|
23.05.2005 04:07:49
|
|
|
Рубрики
|
1936-1945 гг.;
|
|
Re: Читая Артема...
>Книгу Артема Драбкина "Я дрался на Т-34" купил, как только она вышла из печати, но вот прочитать удалось только сейчас. Очень интересные, правдивые и откровенные воспоминания танкистов (к больному вопросу об издании книгой воспоминаний авиаторов).
>Спасибо Артему!
Ну сравните:
— Говоришь, жестокие бои, — сказал Ильин. — А я этих слов не признаю. Какие такие "жестокие"? Бои бывают или удачные, или неудачные. Каждый бой для кого-то из двух неудачный. А жестокий бой — что это за слова? Кто с кем жестоко поступил? Мы с ними или они с нами? Если мы их больше положили, — значит, для них этот бой жестокий, а если они нас, — значит, для нас. Я на всякий бои так смотрю: больше дела — меньше крови. Исходя из этого, и командую. И еще одно желательно: солдатскую жизнь поближе на своей шкуре познать. Это наилучшее понятие дает, что можно и чего нельзя на войне. То, что ты жестокими боями называешь, я понимаю как решительные, когда приняли верное решение и обеспечили себя заранее так, чтобы действительно добиться всего, что решили. Таких жестоких боев я не боюсь, они для немцев жестокие. А для нас жестокие — это когда тыр-пыр, тыр-пыр — и ни с места; как на Слюдянке в конце этой зимы. Продолжать наступление уже сил нет, а перейти к обороне еще приказа нет. Самые безрадостные бои. А тут еще, как назло, вашего брата — при сем присутствующих — как горох сверху насыплют: одного — из дивизии, второго — из корпуса, третьего — из армии. И все тебя в спину толкают и каждое твое донесение проверяют. Я не против проверки. Но тогда чтоб уж всех одинаково! Думаешь, нашему брату командиру полка достаточно сказать о самом себе: я человек щепетильный — как есть, так и докладываю, а как мои соседи докладывают — мне дела нет! А что значит доложить не так, как твои соседи? И ты и те, кто слева и справа от тебя, положим, имели малый успех — только одно название. Но ты доносишь об этом строго, а сосед с допуском: у тебя противник потерял двадцать человек, а у него — "до роты". А что значит "до роты"? Все, что меньше роты, можно считать "до роты". И выходит, при одинаковой обстановке и при одинаковых действиях с соседом, если ты доложил ближе к истине, ты хуже, чем он. И не в тебе самом вопрос, а весь твой полк получается вроде бы хуже других!
— И какой же выход предлагаешь? Как все же нам, проверять или не проверять вас? — усмехнулся Синцов.
— А выход только один: лучше воевать, чтобы действительно было о чем докладывать, — сердито сказал Ильин. — А то ведь как у нас некоторые делают? О своих потерях донесет, как они есть, — их никуда не денешь. Свое продвижение тоже укажет близко к истине, — если соврет, рано или поздно обнаружится. Значит, простор для фантазии, особенно если неудача, — только в одном: какой страшный противник перед ним оказался! Где против него два батальона из разных полков действовали — доложит, что два полка, где роту уничтожил — укажет "до батальона", и если поверят, значит, с него и спросу нет. Стандарт преувеличений — вещь опасная! Привыкнуть недолго, а поди потом выскочи из него! Хорошо еще, чем дальше, тем меньше таким горлодерам верят. Раньше, бывало, доложил — и ладно. А теперь требуют: докажи!
Ильин повернулся к Завалишину:
— Расскажи ему этот случай.
Завалишин улыбнулся своей медленной улыбкой.
— Весной в политотделе корпуса разбиралось одно политдонесение из полка соседней дивизии, — сказал Завалишин. — Бои были, как Ильин выражается, безрадостные, успехи — чуть-чуть, а политдонесение один мудрец составил, что противник потерял до двухсот человек только убитыми и бежал в панике. Раз в панике, значит, уже не догонишь и подтверждения у него не спросишь. А вот где двести убитых? Поехали, проверили; действительно, когда опушку леса заняли, двадцать девять немецких трупов на своем переднем краю закопали. Подтвердилось. А где остальные? Ну, этот мудрец, когда его спросили, не растерялся. "Остальных, говорит, с собой утащили. Они всегда стараются трупы утаскивать!" Что стараются утаскивать — это верно, но как же так, все сразу, вышло, что и в панике бежали и сто семьдесят трупов при этом с собой тащили? Смех смехом, а автора донесения сняли. Сам начальник политотдела армии Черненко приезжал, занимался этим. Он такой лжи ни от кого не потерпит.
Симонов Константин Михайлович
Живые и мёртвые
http://militera.lib.ru/prose/russian/simonov1/3_07.html
Что нового? Написано в 59 году.